При встрече Дмитрий Иннокентьевич Дулин долго смотрел на меня, а потом сказал, что не узнал, если бы не предупредили, что приду. Немудрено, ведь прошло почти 30 лет, как разошлись наши пути-дороги. И вот вновь встреча.
- А я бы узнал, Дмитрий Иннокентьевич, внешне вы мало изменились, только совсем стала седая голова.
Хозяева меня пригласили в горницу. Здесь светло, уютно, обстановка располагает к беседе.
Спрашиваю:
- Вы помните, Дмитрий Иннокентьевич, Николая Сергинко?
- Вот еще спрашиваете, конечно, помню, мы выросли вместе. Середино было тогда большое село, ребятни было много. А от Сергиенко мы недалеко жили и часто ходили друг к другу. Играли вместе, а когда подросли, в колхозе работали копновозами, затем вместе учились. Николай учился хорошо, был заводилой, дружбу ценил. А вообще, детство у него было нелегкое: мать умерла, когда ему было два года, отец женился, но неудачно, так что Николаю приходилось делать по дому все самому. Это отразилось впоследствии на его характере - он умел ценить дружбу, быть отзывчивым на чужую беду.
Расстались мы в 1938 году: его отец сильно заболел, и они приехали к родственникам в Киндыс. Заканчивал школу он уже в Кандаурово. Встречались мы редко, ну, а война нас совсем разъединила. С Николаем мы переписывались, правда, редко. В 1944 году он прислал письмо, где сообщал, что командование представило его к званию Героя Советского Союза. Это было последнее его письмо. Позже писали из дома, что Николай приезжал в отпуск уже в звании Героя. Село его встретило восторженно, каждый старался пригласить в гости! Погиб Николай в 1945 году. О его ратных делах с написано в книге, были публикации в периодической печати. Я свои воспоминания о нем передал в районный краеведческий музей, в некоторые школы. В Середино ему поставили памятник, где мы проводили торжественные мероприятия, школьные линейки, уроки мужества.
Я ушел в августе 1941 года добровольцем в 17 лет. Вначале меня не брали в армию, был мал ростом, худой. Военком говорил: «Куда, тебе, хлопец, расти еще, мужай, успеешь, навоюешься». Но я был упрямый, настоял на своем, и меня взяли в разведшколу в городе Бердске. После ее окончания нас сформировали в отдельный десантный полк и отправили на Ленинградский фронт. Город был уже в блокаде, и чтобы занять боевые позиции, мы добирались в него через Ладогу ночью.
Наш полк вошел в зенитную дивизию, которая занимала оборону под Пулково. Здесь, как говорят, обстрелялись, получили первое боевое крещение и поняли, что такое война.
Позже нашу дивизию передислоцировали в Невскую Дубраву защищать от немецкой авиации восьмую ГЭС. Бои были сильными, в одном из таких боев была почти полностью уничтожена наша зенитная батарея. Из 98 человек личного состава осталось 39 и одна зенитная пушка. Я остался жив, но был ранен. Затем мы сменили позицию. Нас пополнили личным составом, новыми зенитками.
- А дальше как воевали, Дмитрий Иннокентьевич?
- Мы часто меняли позиции, потому что немцы круглые сутки вели орудийно-минометный огонь. Мы им были, как кость в горле, мешали бомбить Ленинград. В один из таких обстрелов я был на наблюдательном пункте и прямо надо мной разорвался снаряд. Теоретически от меня должны были остаться клочья. Но остался жив, а почему, до сих пор не могу понять. Видимо, взрывной волной отбросило в окоп, и я по инерции ввалился в блиндаж, очнулся через сутки. Тишина такая... Попробовал встать и упал, а потом понял, что ничего не слышу. В госпиталь сразу не отправили, не было возможности. На нашем участке шли сильные бои, а потом оклемался и от госпитализации категорически отказался, попросился у командира батареи оставить. Он согласился, так как не хватало личного состава. На Ленинградском фронте воевал до полного снятия блокады, - продолжает Дмитрий Иннокентьевич, - а затем нашу восьмую зенитную дивизию перебросили в Эстонию. Меня перевели служить в контрразведку. Здесь и встретил День Победы. Вскоре после этого поступил приказ грузиться в эшелоны. Нас отправили на восток.
Дорога была длинной. Ехали через всю Россию, в Новосибирске удалось сбегать к родственникам. Молодые были, рисковые, но все обошлось. По прибытии в Иркутск разгрузились и по тревоге через реку Борзя переправились на территорию Монголии, затем с боями через горный хребет - в Китай, где и приняли капитуляцию японцев.
С Японией война закончилась быстро, авиация японцев нас практически не беспокоила, боевые действия вели в основном наземные войска.
- А дальше как?
-А дальше - Корея. Больше года охраняли небо в окрестностях Пхеньяна. Затем была дана команда сниматься с позиций и грузиться на пароход. Мы поняли, что едем домой. Шел 1946 год.
- Какие награды у Вас за ратный труд?
- За четыре года пережито много, всего натерпелись и перенесли, но выстояли всем смертям назло. Меня наградили орденом «Отечественной войны» 1-й степени, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией», «За победу над Японией», много юбилейных. Но дело ведь не в наградах, а в том, как ты отдал свой долг перед Родиной.
Бочков, Е. Фронтовик, друг героя // Трудовая правда. -2005. – 11 марта. – С.4.
